В годы Великой Отечественной войны в Красную армию было мобилизовано более 490 тыс. женщин. Мы помним о подвигах летчиц и медсестер, зенитчиц и разведчиц, снайперов и связисток.
Список этот длинный, однако он будет неполным, если не упомянуть женщин, сражавшихся на «дорожных» фронтах.Многие из них вкалывали в полевых автомастерских, водили грузовики по фронтовым путям-дорожкам — не хуже мужчин. А иногда и лучше.
Южный обход
Начиная с августа 1941-го в Мурманск, Молотовск (Северодвинск) и Архангельск потянулись арктические конвои — суда союзных государств, доставлявшие в СССР по ленд-лизу вооружение, боеприпасы, автомобили, провизию. Однако работал и так называемый Персидский коридор, служивший тем же целям. Американские караваны, обогнув Африку (!), приходили в северные порты Персидского залива, откуда груз по Трансиранской железной дороге переправлялся в город Джульфу, стоящий на берегу Аракса. По этой реке проходила граница между СССР и Ираном. Здесь груз передавали советской стороне, и уже далее его везли на трехосных полноприводных «студебекерах», которые на тех же кораблях ввозили из США.
Путь пролегал по горным дорогам в Ереван, затем в Тбилиси, Орджоникидзе и, наконец, в Иристон (Беслан). Протяженность маршрута составляла 900 км. В Иристоне начиналось асфальтированное шоссе — и «студебекеры» поступали в распоряжение фронтовых подразделений, которые перегоняли их на передовую. К слову, с весны 1942-го на шасси Studebaker US6 стали монтировать наши «катюши».
Летом в Джульфе земля нагревается до шестидесяти градусов, воздух обжигает горло, и к металлу автомобиля не прикоснешься. Зимой же температура воздуха падает до минус тридцати, что усугубляется пронзительным ветром. Руки, ноги и лицо коченеют, спасения нет даже в кабине (у «студебекеров» печки не было).
В таких нечеловеческих условиях переброску груженных под завязку «студеров» (как окрестили эти машины наши бойцы) проводил, среди прочих, 4-й батальон 47-го автомобильного полка, водительский состав которого целиком состоял из девушек. Они также выполняли приемку грузов в Джульфе — работу, которая не каждому мужчине по силам. Переложив пять тонн мешков с мукой, крупой или сахаром (именно столько мог увезти «студер»), девчата валились с ног. Но через несколько минут вставали, чтобы отправиться в маршрут…
Трудным и коварным был участок у озера Севан, с крутыми спусками в сторону Дилижана; туман обнулял видимость, приходилось ждать, пока он рассеется, иногда даже ночевать в тесной кабине. Минуя Тбилиси, двигались по Военно-Грузинской дороге, по Крестовому перевалу «перемахивали» Главный Кавказский хребет. Но самый тяжелый отрезок ждал в Дарьяльском ущелье. Серпантин проходил на высоте 600 м по узкой террасе. Очевидцы вспоминали, что воздух гудел от клаксонов, предупреждающих об опасности. Особенно жутко было, когда в кузове «студера» стояли два ящика с внедорожниками «виллис», уложенные друг на друга. Сверху нависали скальные карнизы, и, чтобы они не задели груз, нужно было прижаться к самому краю пропасти. Внизу, перекрывая рев моторов, шумел Терек… От страха у девушек замирало сердце, нога дрожала на педали тормоза. И только проехав Чертов мост, за Ермоловским камнем, они облегченно выдыхали: до Орджоникидзе оставалось 30 км, и еще 26 — до Иристона. Обратно, в Джульфу, девчата возвращались на легких «фордовских» грузовиках, набившись в кузов по 15 человек.
Их ровесницы, регулировщицы, стояли у постов, расположенных на наиболее опасных участках — у крутых спусков-подъемов и поворотов, у речных переправ. На каждом посту с оружием дежурили три-четыре девчонки, смены менялись через неделю. Их добрые улыбки взбадривали сидевших за баранкой бойцов. А те в свою очередь посылали красавицам воздушные поцелуи. А не то и бросали записку со своим адресом.
Точно такие же регулировщицы, только в маскхалатах, исполняли свой воинский долг в 2500 км от Владикавказа — на «Дороге жизни».
На тонком льду
За самую страшную блокадную зиму 1941–1942 гг. по этому пути на полуторках было эвакуировано из Ленинграда более полумиллиона человек, а в город доставлено 270 тыс. тонн продовольствия. Во многом это стало возможным благодаря слаженной работе регулировщиц, денно и нощно дежуривших на ладожском льду.
Трассу обслуживали 350 девушек, вчерашних школьниц. Они стояли на всем ее протяжении, словно живые вешки, служа ориентиром для водителей в бесконечном белом просторе — где порой нельзя было различить линию горизонта… «Девчонки стояли вдоль всей трассы, как столбики. Сто метров друг от друга. Указывали дорогу, — вспоминала блокадная регулировщица Вера Ивановна Миловидова. — А фашисты летали над нами. И при обстреле мы просто падали. Куда ж денешься на голом льду?»
Однако в обязанности регулировщиц входило не только «стоять столбиком». Они ограждали воронки от бомб, расставляли указатели объездов трещин, следили за усталостью льда, по несколько раз на дню переводили движение с нитки на нитку, расчищали трассу от торосов и снежных заносов, подкладывали бревна под машину и даже спасали попавших в полынью водителей. Известен случай, когда при авианалете регулировщица закрыла собой шофера…
…Спали тут же, на льду. Это потом уже соорудили домики на полозьях, где девушки могли отдыхать в пересменок.
«Среди них была Таня — маленькая, но боевая, с 12-го километра, — рассказывал один из водителей «Дороги жизни» Василий Сердюк. — В валенках, в ватных брюках и полушубке. Через одно плечо — карабин, через другое — противогаз. На талии — патронташ. Днем в руках у нее флажки, ночью — фонарь. В маскхалате она была похожа на большую снежинку. Все водители ей повиновались беспрекословно. Однажды во время подвижки льда она взобралась на торос и продолжала регулировать движение. Ее хладнокровие успокаивало нас, шоферов… Она казалась необыкновенно красивой: никто не замечал, что у нее почернели обмороженные щеки. Таня нередко оставалась на посту вместо своих подруг. А порой ее просто некем было заменить. Часто после налета с трассы увозили раненых и убитых девочек».
Водители полуторок называли регулировщиц «богинями» — в условиях холода и голода, при хроническом недосыпании и постоянной угрозе попасть под обстрел или уйти под лед они управляли безостановочным движением на единственной магистрали, соединяющей осажденный город с материком. Годы спустя, в 1986-м, в Красногвардейском районе Ленинграда, на Рябовском шоссе, был сооружен комплекс «Дорога жизни, первый километр» — с мемориальным столбом, зенитным орудием 52-К и памятником-барельефом «Регулировщица». На нем изображена девушка с флажком в поднятой правой руке, на фоне идущих полуторок. Создатели барельефа «писали» этот образ с реального человека — по фотографии молодой Веры Миловидовой.
Есть в России и другие памятники регулировщицам. Например, в городе Марксе под Саратовом, в поселке Матвеев Курган Ростовской области. Последний вошел в историю еще во времена «Слова о полку Игореве» — здесь был пленен половцами князь Игорь Святославич. О Матвеевом Кургане мы читаем и в стихотворении Константина Симонова, который участвовал в боях за освобождение этой земли.
Поселок был очищен от фашистов в феврале 1943-го. По воспоминаниям местных жителей, на развилке дорог, ведущих в Ростов и в Донецк, стояла совсем юная девчушка, двое суток подряд разводящая наши войска — до тех пор, пока не потеряла сознание. Но свой пост она не оставила.
Опять весна на белом свете
Двадцать шестого марта 1944-го войска под командованием маршала Советского Союза Ивана Конева первыми вышли на государственную границу СССР в районе реки Прут, и начался новый, завершающий этап Великой Отечественной — Второй мировой — войны. Менее чем через год был освобожден от коричневой чумы Будапешт, затем — Братислава, Вена, Варшава, Прага… Боевой дух наших солдат был высок как никогда, это видно по фотографиям тех лет. И даже лица девушек, взмахивающих флажками на перекрестках европейских столиц, — как будто дирижирующих ходом самой истории, — кажется, стали светлее, прекраснее.
Архивы донесли до нас имена некоторых регулировщиц, «командующих» советскими частями на улицах поверженного Берлина: Мария Шальнева, Лидия Спивак, Мария Лиманская… Второго мая 1945-го ефрейтор Шальнева заняла свой пост на Александерплац, недалеко от Рейхстага. Ее снимок, сделанный фотокорреспондентом Евгением Халдеем, получивший название «Хозяйка военного Берлина», обошел все газеты мира.
В тот же день, 2 мая, на «пост № 1» возле Бранденбургских ворот заступила сержант Лидия Спивак. Рассказывали, что на нее заглядывались все — от рядового до маршала. Проезжая мимо, бойцы клали на деревянный постамент регулировщицы кто шоколадку, кто букетик цветов, а один офицер бросил к ее ногам целую коробку фильдеперсовых чулок. Как вспоминала Лидия Андреевна, этих чулок «хватило на всех девушек, все потом приоделись». Лидию Спивак, управлявшую колоннами военной техники, запечатлел фотокор «Правды» Яков Рюмкин. Этот снимок также облетел мировые издания, ее портреты не сходили с обложек журналов. Журналисты стояли в очереди, чтобы взять короткое интервью у «Хозяйки Бранденбургских ворот».
На «посту № 1» сержанта Спивак сменяла ефрейтор Мария Лиманская — «Бранденбургская мадонна», «Регулировщица Победы». Именно так ее называли на Западе после того, как был опубликован снимок, сделанный тем же Евгением Халдеем.
Отгремели залпы салютов, и летом 1945-го Лиманская была командирована в Потсдам: ей надлежало разруливать кортежи с участниками конференции — руководителями стран «Большой тройки». В назначенный день на дороге показался вычищенный до блеска автомобиль Сталина. Он пролетел мимо регулировщицы — в строго указанном ею направлении. Так же быстро проскочил и лимузин Трумена — туда, куда указала ефрейтор Лиманская.
А вот «роллс-ройс» Черчилля притормозил. Стекло опустилось, и британский премьер жестом подозвал русскую регулировщицу. Мария спрыгнула с пьедестала, подошла к машине, представилась. «Скажите, прекрасная леди, не обижают ли Вас британские солдаты?» — через переводчика спросил Черчилль, хитро щурясь от сигарного дыма. «Пусть только попробуют!» — моментально отреагировала девушка и хлопнула себя по кобуре. «Это слова победителя», — кивнул Черчилль и взял под козырек. Через десять секунд машина скрылась за поворотом.
Мария Филипповна Лиманская в отличие от большинства своих фронтовых подруг прожила долгую жизнь. Она ушла 26 ноября прошлого года в возрасте ста лет.
Однажды, встречая День Победы в Волгограде, она наблюдала, как взвод девушек-полицейских изображает фронтовых регулировщиц. В руках у них были красные флажки. После торжества молодежь обступила Марию Филипповну: «Ну, как? Вам понравилось?» — «Детоньки мои, — улыбнулась Лиманская. — В левой руке должен быть красный флажок, а в правой — желтый. А в остальном все правильно, все хорошо».
Алексей Шлыков
Фото из архива Министерства обороны РФ