Шоссе Минеральные Воды – Кисловодск – главная трасса российских северокавказских курортов
Когда-то по этому военному тракту, прямиком в горячие точки, в дилижансах, сопровождаемых вооруженным пехотным конвоем, отдыхающие отправлялись «на воды», – люди большей частью не бедные, солидные, прибывшие из Москвы, Петербурга, Тифлиса и других городов необъятной Российской империи.
КРОВЬ И ВОДИЦА
Дорожная сеть Кавминвод своим становлением обязана двум событиям: открытию термальных источников и началу Кавказской войны. Строго говоря, первое опередило второе на целое столетие. Еще в 1717-м Готлиб Шобер, лейб-медик Петра I, докладывал государю, что нашел в этих краях «изрядный кислый родник». Прошло восемьдесят лет, прежде чем другой видный немец, а точнее, обрусевший пруссак, член Петербургской Академии наук Петр Симон Паллас дал обстоятельное описание тамошней минеральной воды, сопроводив его язвительным комментарием: «Жаль, что в России так плохо распоряжаются дарами природы. Тут выливаются миллионы литров целебной влаги, а русские ездят в Европу». Этого замечания было довольно, чтобы Александр I издал рескрипт о признании Кавказских Вод местностью государственного значения.
Шел 1803 год, со времени подписания Кючук-Кайнарджийского мирного договора с османами, по которому территории Приэльбрусья, или, как тогда говорили, Кабарды, а вместе с ними и народы, их населяющие, отошли к России, минуло три десятилетия, – но мира не было на новых южных рубежах. Когда один из русских генералов попытался объяснить черкесам, что турецкий султан уступил Кавказ нашему царю, слушавший его старик показал на парящую в небе птицу: «Дарю ее тебе. Возьми, если можешь». В районе Кавказских Вод в спешном порядке возводились военные укрепления. Часто для этого выбирались места, расположенные вблизи источников: солдаты и офицеры, прошедшие огонь 1812 года, испытали их живительную силу буквально на своей шкуре. А, впрочем, местные горцы знали о ней испокон веков – ведь само слово «нарзан» происходило от кабардинского «нартсанна», что означает «богатырь-вода».
Между крепостями надлежало обеспечить надежное сообщение, то есть проложить дороги. Их строительством, а также обустройством лечебных заведений в районе КМВ, как по-военному кратко стали именовать территорию водных курортов, самолично руководил генерал от артиллерии Алексей Петрович Ермолов, всесильный «проконсул Кавказа». В 1825-м он инициировал создание новой укрепленной линии вдоль реки Подкумок, и вскоре казаки Волгского полка основали Горячеводскую, Ессентукскую и Кисловодскую станицы – соответственно будущие Пятигорск, Ессентуки и Кисловодск, соединенные грунтовой дорогой единой цепью с Георгиевской крепостью (той самой, где в 1783-м был подписан знаменитый трактат между Россией и Грузией). Этой-то военной грунтовкой, прямиком в горячие точки, в дилижансах, сопровождаемых вооруженным до зубов пехотным конвоем, и отправлялись первые курортники «на воды», – люди большей частью не бедные, солидные, прибывшие из Москвы, Петербурга, Тифлиса и других городов империи. За неимением гостиниц они размещались в крепостях, а иногда даже и в солдатских палатках.
ЛЕС РУБЯТ – ЩЕПКИ ЛЕТЯТ
Строительство «военно-курортной» дороги было делом не просто тяжелым, но смертельно опасным. Л.Н. Толстой, участвовавший в прокладке одной из трасс в предгорьях Чечни в 1850-х, в рассказе «Рубка леса» дал описание ежедневного подвига русских дорожников времен Кавказской войны. Эта иллюстрация применима и к дороге Пятигорск – Кисловодск: «Рубщики леса делали свое дело: топоры звучали по лесу быстрее и чаще; только в то время, как слышался свист снаряда, все вдруг замолкало, средь мертвой тишины раздавались не совсем спокойные голоса: «Сторонись, ребята!» – и все глаза устремлялись на ядро, рикошетировавшее по кострам и срубленным сучьям».
Между тем для многих горских народов Россия все более становилась источником стабильности и порядка, гарантом прекращения вековых междоусобиц. Некоторые местные князья посылали своих людей в помощь русским войскам – на строительство дорог, мостов и переправ. И здесь будет уместно процитировать еще одного литератора второй половины XIX века – Ф.А. Кюшваля-Клариньи, французского историка и публициста: «Главная сила российского могущества заключается в качествах русского солдата. Равномерно послушный и храбрый, довольный малым, перенося без ропота усталости и лишения, русский солдат строит мосты и дороги, роет канавы и возобновляет древние плотины; он обжигает кирпичи, из которых строит потом крепости… он каменщик, литейщик или плотник, смотря по требованию времени, а на другой день по получении отставки берется с удовольствием за соху... Имея в своем распоряжении такие орудия, русское могущество никогда не отступит: для него достаточно нескольких лет, чтобы окончательно покорить занятую им страну». Но вернемся на трассу.
С ВЕТЕРКОМ!
К середине XIX века «военно-курортная» дорога заметно преобразилась, на ней применялись уже два типа покрытия: мощение брусчаткой (в основном в городах) и шоссирование. В первом случае использовали местный камень трахит, который добывали на склонах горы Бештау. Сложный в обработке, он оказался весьма прочным и долговечным. Трахитом, «бештаугорской шашкой», мостили городские улицы Пятигорья вплоть до 1950-х годов. За пределами городов практиковалось шоссирование. Для этого полотно выравнивали, делали подложку из битого камня, сверху насыпали грунт вперемешку с галькой, который поливали водой и укатывали. В 1849 году на обновленном колесном шоссе ввели регулярное сообщение: омнибусы на конной тяге, вмещающие 12 пассажиров с багажом, по звону колокольчика отправлялись в рейс, стартуя от «Цветника» – городского парка Пятигорска. Одни держали путь в Железноводск, другие – через Ессентуки в Кисловодск. Этим же путем в отдельных, зашторенных экипажах, эскортируемых казачьим полуэскадроном, отправлялись на отдых-лечение члены царской фамилии…
В 1875-м шоссе удлинилось до 65 км: к нему добавился участок от Пятигорска до станции Кумская Ростово-Владикавказской железной дороги. Со временем Кумская разрослась до города, который получил название Минеральные Воды. И шоссе стало именоваться Минераловодским. В 1910-х на нем начали появляться асфальтированные участки. Впрочем, не обошлось без конфузов. Квалифицированных специалистов по варке и укладке асфальта не было, асфальт варили в котлах прямо на дороге и укладывали в любую погоду, даже под проливным дождем. Сохранился документ, как в 1916 году в Кисловодске на Воронцовской улице постеленный весной асфальт сошел одним пластом вместе с осенними ливнями.
Немалые проблемы вызывало и полное отсутствие правил дорожного движения. В начале XX века на Минераловодское шоссе выехали первые бензомоторные коляски – автомобили, водители которых сразу же вступили в конфликт с извозчиками и пешеходами. Местные газеты запестрели гневными статьями, призывающими городские власти «избавить курортную территорию от порождения сатаны, которое мчится и пугает всех». Власти приняли к сведению эти жалобы: в 1912-м в Ессентуках на пересечении улиц Кисловодской и Главной Курсовой, у входа в парк, появился первый в России дорожный знак – деревянный столб с табличкой, на которой была выведена надпись: «Езда шагом».
В годы Первой мировой многие санатории КМВ превратились в лазареты, и по Минераловодскому шоссе двинулись автомобили с красными крестами. В конце 1920-х – начале 1930-х на нем все чаще стали появляться отполированные до блеска черные «гангстерские» лимузины: партийная номенклатура, сойдя с поезда в Минеральных Водах, отправлялась на личном транспорте поправить здоровье – в нарзанных ваннах и грязелечебницах. Известно, что в Железноводске лечились от нервных расстройств Клара Цеткин, Надежда Крупская и Мария Ульянова. В период немецко-фашистской оккупации (август 1942 – январь 1943) курортам КМВ и, соответственно, соединявшей их дороге был нанесен колоссальный ущерб. Вся страна работала на Победу, однако резервы на восстановление Кавминвод были изысканы. Архитекторы, инженеры, строители, военные дорожники трудились без сна и отдыха – и уже к концу войны отдельные санатории и пансионаты приняли демобилизованных фронтовиков
В 1960-е Кавказские Минеральные Воды достигли пика своей популярности и доступности. Отдохнуть-подлечиться по профсоюзной путевке в Ессентуках, Кисловодске, Пятигорске, Железноводске мог практически любой трудящийся. Это было престижно и не менее круто, чем провести отпуск на море – в Сочи, Ялте или Юрмале. Тебя, например, могли запросто поселить в одном корпусе с олимпийской сборной или космонавтами. Сама инфраструктура КМВ, где павильоны смахивали не на унылые казенные медучреждения, а на роскошные дворцы восточных вельмож, была как бы советской альтернативой чехословацким Карловым Варам (куда мог позволить себе поехать далеко не каждый гражданин СССР) и западногерманскому Баден-Бадену (о котором и вовсе нельзя было мечтать). Не говоря о том, что нарзаны КМВ по многим показателям превосходили воды европейских бальнеологических курортов.
И, конечно же, как и «водяное общество» из знаменитого лермонтовского произведения, советские люди отправлялись на КМВ не только попить «богатырь-воды». Сколько удивительных, захватывающих романов, достойных поэтического пера, завязывалось на аллеях парков, в курзалах и у бюветов!
НОЧЬ ТИХА
В Пятигорске, с горы Машук открывается панорама на Эльбрус; она и сегодня такая же, какой ее видел и запечатлел на картоне поэт и художник М.Ю. Лермонтов. Впрочем, Эльбрус отлично виден и из других курортов Кавминвод. Многие отдыхающие, зачарованные этим пейзажем, пресытившись нарзаном, отправляются на экскурсию в горный Кавказ. Есть три маршрута, пользующиеся наибольшей популярностью: в Архыз через станицу Зеленчукская, в Теберду и Домбай через Карачаевск и в Баксанское ущелье через Баксан и Тырныауз – к Эльбрусу. Всезнающий экскурсовод расскажет, что когда-то Тамерлан, проходя через Зеленчукскую долину, отнял у местного князя его единственную дочь. Но сделал ее не рабыней, а любимой женой. От слияния двух слов, «Ариу Кыз», то есть Красавица Дева, и произошло название «Архыз». А еще вы узнаете, что Архыз 360 дней в году свободен от облаков, недаром это место называют «полюсом ясности». Именно поэтому в 1976-м здесь, на горе Пастухова, был построен шестиметровый телескоп, на то время самый большой в мире. Несколько раз в году сюда съезжаются астрофизики, чтобы обсудить проблемы космического масштаба. Сегодня любой желающий может заказать экскурсию в обсерваторию. Забавно видеть, как какой-нибудь маститый ученый ютится в наблюдательной кабине в ушанке (ночью под куполом зуб на зуб не попадает) и созерцает, какой была Вселенная, скажем, сто миллионов световых лет назад...
А может быть, отправиться в Домбай? Это одно из самых живописных мест Северного Кавказа. Даже искушенные швейцарские альпинисты, которых трудно удивить горными видами, признали, что «красотой и богатством ледников, роскошью лесов и растительности Домбай превосходит все, что можно лицезреть в Альпах». Или все же устремиться в Баксанское ущелье? С балкона турбазы «Терскол» – потрясающий ракурс на ледник «Семерка», распластавшийся на вершине Донгузорун-Чегет-Карабаши. Ночь в Баксанском ущелье наступает в мгновение ока. Не успеешь оглянуться, как в небе становится тесно от звезд. И «Семерка» светится каким-то колдовским, завораживающим огнем. По небу полуночи спутник летит… Или падающая звезда… Тучки небесные жмутся к Эльбрусу, точно ангелы… Горные вершины спят во тьме ночной…
Глядя на эти пейзажи, невольно думаешь: сколько замечательных стихотворений, прекрасных романов мог бы написать поэт, не случись той роковой, нелепой дуэли. Сколько бы еще мог создать Михаил Лермонтов – genius loci Кавказа. Гений места.
Алексей Шлыков
Фото Андрея Каменева